40 лет назад в Испании была начата разработка "Плана Монклоа", т.е. реализовалась политическая утопия Ходорковского, о которой я недавно написал в статье "Дуржуазия 2017 года и майские тезисы Ходорковского" – был составлен многосторонний социально-политический компромисс между политическими наследниками обоих сторон Гражданской войны 1936-39 годов.
В Испании было и проще, и сложней. После смерти генералиссимуса в ноябре 1975 года, согласно установленному в 1947 году принципу, была восстановлена конституционная монархия. На деле это означало переход от формы правления, которая у нас считается "гиперпрезидентской республикой", к многопартийному парламентаризму, гарантом которого стал либеральный монарх, который одним своим королевским словом заставил сдаться правых офицеров, захвативших 23 февраля 1981 года парламент (кортесы).
Произошла секуляризация до того предельно клерикализованного государства, и сейчас Испания оспаривает у России, Франции и Израиля показатели самого секулярного по образу жизни социума.
Был сформирован консенсус по вопросу восстановления культурно-исторического единства с Европой. До этого безраздельно господствовали установки на Особый путь Испании, её противопоставление "буржуазному, бездуховному" "Западу", олицетворяемому Францией, Голландией и Англией (что-то очень знакомое – прим. Каспаров.Ru).
Была проведена "имперская федерализация" – провинции (субэтносы) получили обширную культурную автономию, но о разрешении относящимся скорее к французскому Югу каталонцам создать равноправный союз с испанцами или о превращении королевства в соединённые штаты (хотя бы по лекалам ФРГ) и речи не было.
Левые и центристы стали легальными партиями, их лидеры вернулись из эмиграции. Более того, имущество монопольной франкистской партии "Фаланга" (аналог КПСС) и госпрофсоюзов (аналог ВЦСПС) более-менее справедливо поделили между всеми – вновь легализовавшимися – партиями и новыми профсоюзами, дав им неплохой стартовый капитал.
Левые получили гарантии от политического троллинга со стороны вполне франкистского государственного и силового аппаратов, подобного тому давлению, которое в 50-60-е годы пришлось испытать социал-демократам Западной Германии и итальянским коммунистам. Левые получили пропуск в истеблишмент, и через какое-то время социалисты стали в "маятниковом" порядке меняться у власти с правыми либералами (наследниками умеренной части фалангистов). Была провозглашена программа национального примирения, включая категорический запрет на расследования военных преступлений противников республики во время Гражданской войны, а главное массовых казней побеждённых (попытка копнуть эту тему стоила увольнения знаменитому судье Бальтазару Гарсону, в своё время даже арестовавшему Гусинского по запросу генпрокурора Устинова).
Надо отметить, что в отличие от СССР, где политическая борьба с 1990 года преимущественно шла между различными фракциями посткоммунистов, в Испании действительно необходимо было необходимо примирить противников в Гражданской войне, которая завершилась лишь за 28 лет до этого (это как белых и красных в 1948 году), и чуть перефразируя Ахматову, встретились и взглянули в глаза друг другу две Испании: та, которая сидела, и та, которая сажала...
Ценой этого для левых стало следующее. Отказ от священной для них идеи республики. Отказ от люстрации франкистов, в т.ч. преследовавших по политическим мотивам любых критиков порядков. Согласие на весьма правую социально-экономическую политику, что для легендарной Испанской компартии обошлось в полное исчезновение с политической арены.
Очень знакомый нам обмен принципов на статус.
Но испанцам это помогло уйти от раскола драматического общества.
Но вернусь к Ходорковскому. 20 мая 2017 в интервью латвийскому русскоязычному ресурсу "ru.DELFI.lt" он развивает свои идеи о том, как предотвратить смену Путина на тоже авторитарный революционный режим.
"Я считаю, что крайне ошибочной была бы позиция, которая призывает к объединению оппозиции. Это неверно, по крайней мере с двух точек зрения. Во-первых, общество сегментировано. Если ты выступаешь с социалистических позиций, то часть общества, которая является предпринимательски ориентированной, уже не твоя. Если ты выступаешь с позиций государственнических, то та часть общества, которая выступает за либеральные реформы, не твоя. С этой точки зрения оппозиции выгодно идти параллельными путями, работая с разными сегментами общества. Но это не самая большая проблема <…> Это означает, что если не будет независимых политических сил, за которыми стоят свои ресурсы, то, например, команда Навального прямо сегодня говорит: ребята, тогда вы нам не нужны. Это "не нужны" значит, что мы как бы меняем одного монопольного лидера на другого монопольного лидера. В США и Великобритании этому противостоит закон. У нас этому закон не противостоит. Какой есть вариант? Надо идти несколькими колоннами, у каждой свой ресурс, и тогда никому не выгодно откидывать кусок этого самого объединённого ресурса, потому что он уходит вместе со своей опорой. И тогда возникает ситуация, когда при смене власти мы получаем плюралистическую модель, а не возвращение на новый круг авторитаризма."
В другом месте Михаил Борисович уточняет, что нужно 3-4 самостоятельным сильных молодых политических лидеров.
Будем считать это своеобразным "уравнением Ходорковского" – для предотвращения революционной диктатуры нужен союз нескольких революционных, извините, оппозиционных вождей.
Это всё замечательно. Но у нас есть только один такой – это Навальный. Именно поэтому "Открытая Россия" заявила о поддержке Алексея Анатольевича в его борьбе за президентский пост. Дмитрий Геннадиевич – хороший парень, но не орёл... А Лев Шлосберг слишком идеально вписался в "яблочную" партийную машину, извергающую до умопомрачения правильные формулы. Легендарный слоган "Хорошим девочкам рады на небесах, плохим девочкам рады везде" (Оригинальное название книги Уте Эрхардт "Хорошие девочки отправляются на небеса, а плохие – куда захотят" – прим. Каспаров.Ru) относится к политикам куда больше, чем к куртизанкам...
Но сейчас у Ходорковского и Навального явно что-то не срослось, и началась стадия "разоблачения культа личности Навального и его последствий".
Но ведь когда все приносили Навальному оммаж, то условий не ставили. Навальный один смог извлечь меч из камня, и теперь он поднял свой Экскалибур, восклицая: Верные, ко мне!!!, и собирающиеся вокруг него воины-бритты не ставят сюзерену условий, а готовятся к битве за освобождение от "саксонского ига".
Стадию "многоколонности" оппозиции мы проходили в 1990 и 2012 годах. Первый раз российская оппозиция победила только потому, что в 1991 году произошло настоящее обожествление Ельцина. Коллективной инерционной харизме советской власти была противопоставлена индивидуальная свежеотчеканенная харизма "царя Бориса". Через 21 год все лидеры очень быстро разбрелись кто куда, сами не зная чего они хотят. Навальный ещё всех "придавить" не смог, а Немцов не захотел по глубокой интеллигентности своей натуры.
Так что, если хотите получить нескольких сильных молодых оппозиционных лидеров – клонируйте Навального.
Разумеется, оба Майдана – 2004 и 2014 – были многоколонные. Но украинская политическая культура совсем иная, чем российская, одним этим опровергая "реакционной идеалистический миф" о "триедином русском народе". Отечественная политическая традиция ещё во многом средневековая по сути, она видит воплощение программы перемен именно в мировоззрении лидера, очень часто одновременно с ним и интуитивно угадывая её тезисы. У движения возникает личная уния с его главой. Достаточно вспомнить американские выборы – принёсшие ему победу рядовые сторонники Трампа понять его программы не могли, но как-то чувствовали, что он – их социальный идеал. И один Трамп победил всю мощнейшую аппаратную мощь демократов, создавших союз с медиа и интеллигенции (никаких интеллектуалов-"неоконов" рядом с ним не было, в отличие от Рейгана и обоих Бушей). Но демократы шли по пути выстраивания рассудочного альянса "льда и пламени" – центристов и левых популистов, и были объединены страхом. А трамповцы сливались экстатически и были охвачены надеждой.
В России есть только один пассионарный общественный слой – новый средний класс. По старому – стихия мелких собственников, выступающих против монополий и коррупции полицейско-бюрократического государства. И интеллигенция, и наёмные работники, и пенсионеры могут как правило, только бессильно материться, или стенать от тоски и бессилия. Активисты-интеллигенты с отвращением и отчаянием констатируют, что недовольные массы охотно откликаются только на социально-экономические ущемления – вопросы войны, попрания демократии или пыток заключённых это "протестное мещанство" не волнует. И класс-гегемон выбрал себе вождя...
Рассуждая о вариантах предугадывания будущего, я постоянно подчёркиваю – революционное движение и должно выглядеть несимпатично – оно "ядро", т.е. нижний цивилизационный слой будущего социума, "самые плохие люди" будущего. Замечательно выглядит "поверхность", высший цивилизационный слой прошлого.
Кстати, у нас нет выбора – Навальный или Путин. У нас пока выбор – Навальный и тот "гитлер", которому в панике отдаст власть путинский истеблишмент, когда путинизм станет окончательно заваливаться.
И фазы авторитарности (революционной диктатуры) нам не избежать. Не будь в Испании умного, мужественного монарха, цыкнувшего на путчистов, весной 1981 года началась бы Вторая Гражданская война и после несомненной победы антифранкистов, была бы создана революционная хунта. И тогда Испания стала бы примером провала мирной демократической эволюции режима тоталитарного типа, а не эталоном удачного транзита.
В наших условиях гарантией от такого путча может быть только сильная и популярная революционная власть, а также превентивные люстрационные удары по силовикам.
Ходорковский, призывая к союзу различных оппозиционных сил, сетует на ненадёжность отечественных политиков как партнёров, противопоставляя им красивую легенду о верности "деловых людей" даже невыгодным обязательствам. Особенно это проявилось при отношениях с Абрамовичем, когда Роман Аркадьевич начал слияние "Сибнефти" с ОАО НК "ЮКОС". Когда в Ревущие 90-е один "комерс" кидал другого, то жертва либо обращалась к "крыше", либо пыталась самостоятельно нанять солоников разного калибра. Ну, и с горя можно пойти в арбитражный суд.
Обязательства соблюдаются только когда есть внешняя принуждающая сила – угроза потерять репутацию (т.е. надпартийное гражданское общество), давление источника силы (в революционной политике – гипотетический конвент, вышеуказанный монарх как в Испании или рахбар (Высший руководитель) как в Иране, или как Ленин в России 1919-22 года, всё время сдерживающий склоки своих диадохов, или Ельцин в 1992-97 годах, беспощадно каравший нарушителей "водяного перемирия" – как Коржакова и Сосковца в 1996 или Березовского в 1997, какой-нибудь комитет "революционного командования", польский "Круглый стол".
Поэтому глупо искусственно дробить условно-либеральную оппозицию. Наоборот, лучше создать формальную директорию из Касьянова, Навального и Явлинского, взявши на себя обязательство действовать согласованно, совместно решать вопросы о крупных акциях, об отношении к президентским и московско-мэрским выборам и договорившись не вступать в сепаратные переговоры с властями и будущими партнёрами. И все эти обязательства подписать.
Но за пределами такого альянса появятся со временем и иные мощные протестные движения. И вот с ними и нужен будет коалиционный блок. Причём, необходима будет общая рамочная программа. Разработка такой программы и станет выработкой российского "Пакта Монклоа" – предложений для всех социальных групп России, согласованный не между старым истеблишментом и новыми политическими силами, как это было в Испании, но между будущими фракциями нового послереволюционного политического слоя.
О необходимости такого внутриоппозиционного соглашения я высказывался в ноябре 2011 года, откликаясь на предложение политолога проф. Николая Розова о разработке "пакта" между оппозицией и властью.
Чтобы не повторяться, привожу в Приложении ссылку на главную часть того текста.
Для некоторого оптимизма скажу, что и в обществе, и среди независимых политических организаций уже сложились общие представления и о сдвиге в сторону парламентаризма государственного устройства, и о реформировании судебной системы, и о демократизации выборов. Так что в этих частях общую оппозиционную платформу можно будет показать довольно быстро. А сбор "наказов" от различных социальных групп поможет расширению поддержки оппозиции.
Приложение
Е.В. Ихлов, "Демократическая оппозиция должна защитить простого человека"
