Об этом событии надо говорить эпическим слогом, в духе так прославленного Григорием Померанцем визионера Даниила Андреева: 60 лет назад, инкарнация Нерона, аватар Жругра (эгрегора — астрального демона российской великодержавности) был отозван в низшие слои темных структур Брамфатуры (адской бюрократии). Хотя не менее величественно звучит и еле слышно произнесенное в те же дни миллионами зэковских уст: "Гуталин, кажись, откинулся…" Скорее всего, Сталин умер не 5 марта, а раньше. Кажется, Солженицын отметил, что уже из тона, каким были написаны бюллетени о болезни "пахана" всего советского народа и прогрессивного человечества не только всем интеллигентам, но и тем начальникам и чекистам, что догадались бы вызывать пред свои светлые очи ближайшего "лепилу", было уже ясно, что тот "сыграл в мавзолей". Словом, стал лучшим другом советских патологоанатомов и бальзамировщиков.
И значит, надо не только искать много крепа и сочинять прочувственные речи, но — и это главное — на полные обороты врубать "чуйку", дабы не прогадать в зыбкую эпоху междуцарствия.
Практически все поклонники Сталина единодушно утверждают: со дня его ухода в низший из миров дело его жизни стало чахнуть, а созданная им империя понеслась по наклонной — к той неизбежной эвтаназии, что и случилась в начале декабря 1991 года на белорусской правительственной даче в Вискулях. Мы видим практически полный консенсус по вопросу о том, что
60 лет после смерти Сталина — это 60 лет агонии его системы.
Попробуем разобраться, что это за система и был ли для нее вариант иной судьбы. Автор полагает, что вначале надо разобраться в отличиях между Лениным, Сталиным, Гитлером и Наполеоном и Мао.
С моей точки зрения, Ленин был создателем мировой псевдорелигии. Эта псевдорелигия была создана им с использованием социальной энергии не произошедшей реформации православия. Поклонники Ленина могут позволить себе также абстрагироваться от кровавой практики и философской примитивности ленинизма, как поклонники авраамических религий и различных церквей абстрагируются от грандиозного исторического зла, совершенного во имя воинствующих монотеистических учений.
Сталин же уничтожил петербургскую (европеизированную) модель русской цивилизации.
Я согласен с теми, кто полагает Россию особой цивилизацией, только цивилизацией дочерней по отношению к Европе. Европейская цивилизация, как лепестками, окружена субцивилизациями. Обычно называют Североамериканскую, Латиноамериканскую и Российскую. Я добавляю к этому перечню Южнобалканскую и Израильскую. Та же картина в Азии — "дочки" Китайской цивилизации: Японская, Бирманская, Корейская, Монгольская, Вьетнамская… "Дочки" Индийской цивилизации: Тибет, Индонезия… Быть Русской субцивилизацией так же почетно, как и быть, например, Японской.
Но первоначально Русская субцивилизация была "дочкой" Византии, как Западная Европа — "дочкой" Рима… С XVII в века начинается "перемагничивание" Руси-России на европеизацию. Через два столетия возник социокультурный "бутерброд" — в одной цивилизации две матрицы: византийская и европейская. Впрочем, сходные процессы идут по всему Индокитаю. Кризис модернизации дал шанс Ленину. Ленин был единственным левым российским политиком, который специально обратился к архаическим "догосударственным" пластам массового сознания. На правом фланге то же самое сделали черносотенцы. Но только Ленин нашел ключ к массовой потребности не в консервативной, но радикалистско-экстатической религиозности. Когда нынешние страсти улягутся, религиоведы будущего напишут об уникальном альянсе православного и иудейского мессианизмов. Но Сталин, а позднее Мао, использовав ленинский квазихалифат, решили создать не новые религии, а новые цивилизации. Сталин создал неовизантийскую цивилизационную модель. Мао вернулся к принципам императора Цинь Шихуанди, известного Великой стеной, терракотовым войском и истреблением конфуцианцев. 22 столетия китайская традиция в ужасе шарахалась от наследия Цинь. Но Мао ее вернул из исторического небытия, заодно вернув распадающемуся Китаю не только имперское величие, но и нереализованный мессианизм.
Сталин вернул "опричную" модель Ивана IV, воспоминаний о которой при петербургских царях монархисты стеснялись.
Послевоенные идеологические кампании — против символа "Серебряного века" Ахматовой, против вестернизации ("низкопоклонство"), против "врачей-вредителей" (сознательное обращение к потаенным архаическим страхам перед оборотнями и знахарями) были осознанной войной на уничтожение остатков европеизма.
Однако неовизантийская модель была неуютна и опасна, поэтому все преемники Сталина стремились восстановить почти совсем уничтоженный европеизм. Хотя только Горбачев решился открыто объявить европеизацию целью развития страны. Весь послесталинский период был посвящен совместной борьбе власти и интеллигенции с византийским наследием. Возвращение в культурный оборот символов западной культуры стало огромной заслугой статусной интеллигенции конца 50-х — начала 60-х. Но и номенклатура с ее преклонением перед научно-технической революцией (НТР) внесла свой вклад в подрыв сталинской цивилизационной матрицы.
Весь этот краткий культурологический очерк нужен для иллюстрации тезиса о том, что
современные российские сталинисты — не обязательно изверги, социопаты и фашисты, как они представляются либерально-западническому сознанию, сформированному четырьмя десятилетиями идейной борьбы со сталинщиной. Просто эти люди принадлежат к сталинско-византийской цивилизационной модели.
Эта модель не поощряет рефлексию, поэтому они выводят за рамки своего сознания ужасы ГУЛАГа, массовые расстрелы, деспотизм и ксенофобию. Точно так же, как романтичные "европеисты" правоконсервативного толка (имя им юлия), воспевая героический период европейского колониализма, выводят за скобки массовое истребление гереро, кошмары Бельгийского Конго, голодомор в Британской Индии, особенно в Бенгалии, в начале 1900 года… Но если либеральная интеллигенция готова к диалогу с поклонниками "бремени белых", с теми, кого не коробит чеканная формула Киплинга "к востоку от Суэца 10 заповедей не действуют", то почему ей не попытаться наладить диалог с "народными сталинистами", если те также хотят демократии?
Немного отвлечемся. Почти век после отречения Бонапарта во всех европейских джентльменских домах стояли его бюстики. Это было признанием того, что Наполеон открыл эпоху Нового времени по всей Европе, того, что в его лице, как это писал Гегель, пришло воплощение Мирового духа. Но это не означало одобрения оккупации Испании или похода на Москву.
Вернемся к теме сталинистов. Разумеется, те из них, кто открыто и демонстративно поддерживают сталинские геноцидные преступления, должны восприниматься такими же фашистами, как и апологеты нацистского геноцида.
Так мы подошли к фигуре Гитлера. Если Наполеон стал символом прорыва из Средневековья, то Гитлер — символом возвращения к нему. Гитлер не создавал никакой новой цивилизационной модели и никакого нового эсхатологического учения. Он осознанно объединил врагов полутора столетий традиции Европейского просвещения, ценностей западного гуманизма и демократии. 80 лет назад могли быть иллюзии, что национал-социализм — вариант выхода из системного кризиса либерализма, последний заслон перед большевизмом. Прошедшие события от иллюзий избавили. Поэтому сегодня Гитлеру симпатизируют только те, кто осознанно выступает за "расовые законы", концлагеря и замену демократии "фюрер-принципом". Ни с какими идеями защиты культуры или восстановлением справедливости гитлеровские принципы не "переплетены" и должны рассматриваться как преклонение перед злом, чистым до дистиллированности.
Выводы из всего вышесказанного такие.
Идейные споры со сталинистами, которые вот уже почти три десятилетия ведут либералы-западники, совершенно бесполезное занятие.
Каждая сторона исходит из ценностей своей цивилизационной модели, и все это напоминает описание теологического диспута раввина и монаха-капуцина из сатиры Гейне. Это не исключает необходимости разоблачения преступлений сталинизма. Тем более что далеко не все находящиеся в неовизантийской "матрице" сталинисты.
У российских европеистов и неовизантийцев может быть между собой не только диалог, но и союз в том случае, если их объединяют общие представления о борьбе с коррупцией и полицейскими репрессиями.
Отношение демократов к российскими западникам-фашистам должно быть столь же критическим и даже негодующим, как и к апологетам сталинской карательной политики. Россия — это не смесь Европы и Азии, это наложение цивилизационного воздействия, имеющего западно- и восточносредиземноморский генезис.
Историческое поражение сталинизма неминуемо, поскольку ни одна политическая элита или контрэлита в России не пыталась и не пытается последовательно подавить европейскую цивилизационную матрицу, вернув доминирование византийской. Нет сомнений, что уже в течение календарного года — после арестов по делу Pussy Riot — мы видим кокетничанье Кремля с возможностью поиграть с "византизмом", но всеобщее отвращение, которое это заигрывание вызвало в обществе, наглядно показывает историческую бесперспективность таких затей. Сталина нельзя победить спорами и публикациями, но сама жизнь превращает его в такого же божка полузабытой религии, каким стал Ленин, чьи статуи просто превратились в элемент паркового декора.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
