Несколько лет, до приезда в Россию, Вы были важным участником общественной жизни Парижа. Ваша политическая деятельность в России кажется продолжением французского проекта образца 68 года. Проекта, который не проводит границы между политикой и искусством. Что общего между новой политикой – родившейся в объятой студенческой революцией Францией – и современной Россией?
НБП основал не я один. Среди её идеологов были и правый философ Александр Дугин, и музыкант Сергей Курёхин, и Егор Летов – идолы российской молодёжи девяностых. Представлять дело так, что партия получила от меня все качества, неверно, каждый из её создателей привнёс что-то своё. Но какая-то часть моего французского прошлого, в частности сотрудничества с еженедельником L`Idiot International, основанным в 73 году Сартром, Симоной Де Бовуар и Жан-Эдерном Аллиером, в НБП, конечно, есть.
Вместе с тем НБП задумывалась не как артистический проект, а как серьёзная политическая партия. Создаваясь в ситуации смены государственного строя, она унаследовала черты своей эпохи. Мы решили включить в политическую борьбу эстетику, яркие лозунги, яркую символику, которую заимствовали откуда угодно. Так появилась право-левая партия. Что касается современной России и экспериментов в области политтехнологии, главное, что нам удалось, – это превратить в политическое оружие те методы, которые прежде им не являлись. Например, наша излюбленная тактика – захват зданий. В Европе это происходит на каждом шагу, но люди решают так локальные проблемы отсутствия жилья и политического взаимодействия на уровне муниципалитетов. У нас это стало методом решения проблем государственного масштаба.
Попытка объединения правого и левого – национализм и большевизм – заложена уже в самом названии. Два несовместимых понятия в рамках одной идеологии, два разнонаправленных вектора в одной политической организации?
Такая причудливая смесь всего на свете просуществовала до конца девяностых. Тогда уже умер Курёхин, медленно, но верно выходили и вышли из политики Егор Летов и Дугин. Но с тех пор выросло много новых лидеров. И это по-прежнему не моя партия. К тому же с уходом Дугина мы практически освободились от правых идей – я всегда был левым. Из правого вектора осталась только национальная составляющая, но на деле это значит только то, что мы были единственными, кто боролся за права русских в странах СНГ. Мы восставали против арестов героев Великой Отечественной войны, которых в Латвии хотели приравнять к нацистским захватчикам. Мы делали налёты на латвийские посольства, консульства, выступали за бойкот товаров.
Ваш флаг довольно артистичен и противоречив. В нём использован изобразительный язык Малевича и конструктивистов – глашатаев революции – и одновременно смысловые коды художников советского андерграунда 60-70-х годов – провозвестников революции буржуазной. Также он напоминает советский флаг
Каждый из нас понимал, что создавать символы и пытаться сделать их массовыми нелепо, потому что новые символы не прививаются. Они должны что-то наследовать, должны быть связаны с прошлым. И тогда мы сделали наш чёрный серп и молот, который радикально отличался от всего остального. Артистичность, присущий Курёхину абсурдизм – вот составляющие нашей символики. И мы совсем не предполагали, что в будущем нас будут обвинять на этом основании чёрт знает в чём.
Вероятно, именно ваши экстравагантные методы борьбы и заставляют современную российскую власть проявлять свою агрессивную, репрессирующую составляющую так публично, так беззастенчиво?
Последний захват нашего помещения на Каширском шоссе 24 ноября 2005 года был откровенно противозаконным. Раньше они хотя бы заручались решением суда, теперь не было даже этого. А налёты на квартиры партийцев заставляют вспомнить Чили, где людей репрессировали только на основании принадлежности к определённой политической партии.
Да, возможно, мы унижаем государство своими акциями. Но и правильно делаем, что унижаем, потому что оно недостойно, несвободно, недемократично, к тому же несовременно. К власти пришли люди, главным оперативным методом которых является насилие! Трагедия в Беслане – насилие. Ответ на захват чеченскими террористами Норд-Оста – опять насилие, в том числе и по отношению к своим верноподданным. Собрались люди на несанкционированный митинг – опять насилие. Везде насилие, избиение людей. Путин – опасный человек. А что он будет делать в случае крупного международного конфликта? А что он будет делать, если, как в романе Доренко, кто-то вдруг захватит Обнинскую атомную станцию? Он же угробит нас всех как заложников. Он ни с кем не договаривается, ему не нужны даже союзники. И не надо думать, что он чего-то не знает. Президент и правительство используют насилие и ложь. Путин проповедует единовластие – эту архаичную и тяжёлую форму правления, эту абсолютистскую монархию. В России она называлась самодержавием и царизмом.
С 1998 года мы получили пять отказов в регистрации от Центризбиркома. 15 декабря 2005 года мы вновь подали документы, достигнув установленной на дичайшем уровне нормы в пятьдесят тысяч человек. Интересно, что главный инквизитор Вешняков ответит нам на этот раз.
Как создавалась "единственная реально действующая на территории России массовая молодёжная политической организация", как определяет НБП шеф-редактор сайта www.kreml.org Павел Данилин?
Мы не "Единая Россия", которая делалась за одну ночь за счёт фальшивого административного ресурса и так же фальшиво регистрировалась. Мы росли постепенно. В сентябре 93 года появилась московская организация – небольшая группа людей. К 98 году у нас было уже свыше 47 организаций. И до этого момента нас спокойно регистрировали, не было никаких проблем. Когда же в октябре 98-го обнаружилось, что мы имеем достаточно зарегистрированных региональных организаций, чтобы получить статус общероссийской политической партии и таким образом участвовать в выборах, то тут нас немедленно остановили. Причём под формальными предлогами. Против нас никогда не было ни одного серьёзного процесса – нас просто не в чем обвинить. Никто никогда не называл нас экстремистской партией, кроме слишком уж рьяных или глупых журналистов.
А все суды, которые происходят сейчас над нашими ребятами, – это всегда намеренно неверная квалификация содеянного. Вместо квалификации захвата Минюста, например, по Административному кодексу (а то, что мы сделали, несомненно укладывается в его рамки), озлобившееся государство прибегает к Уголовному. То, как оно выстраивает отношения с нами, лишний раз подтверждает абсолютистские и насильнические тенденции современной российской власти.
Какие шаги ваша партия предпринимает для смены этого средневекового режима?
Я сразу после выхода из тюрьмы начал налаживать мосты. Партия добилась того, что, например, с сентября 2004 года у нас существуют близкие, рабочие отношения с КПРФ. Мы постоянно проводим консультации с Мельниковым, Кашиным и другими лидерами парламентских коммунистов, корректируем нашу политику и вырабатываем общую линию. И, надо сказать, это приносит свои плоды. Они нам помогают с политзаключёнными, мы вместе выступали по поводу закона N122 о монетизации льгот.
Демократы тоже зашевелились, особенно после того, как г-н Сурков в своем интервью "Комсомольской правде" от 29 сентября 2004 года, объявил, что лимоны и яблоки растут на одной ветке. С тех пор лимоны и яблоки стали понимать, что у нас одна страна. И если Кремль объявляет нас обоих своими врагами, то имеет смысл посмотреть друг на друга повнимательнее. Результатом такого идеологического разглядывания явилась серия голосований внутри "Яблока" за объединение с нашей партией. Я знаю результат одного из таких голосований Высшего совета "Яблока", состоящего из 28 человек: 14 (в том числе и Явлинский) проголосовали против и 14 – за, что я считаю совсем неплохим результатом политики объединения. То, что они выступили в вопросе монетизации на стороне народа, несмотря на противоречие такой позиции их собственным либеральным реформистским взглядам, несомненно говорит в их пользу. Я высоко ценю этот поступок.
Какими вы видите перспективы оппозиции?
Я считаю, что выдвигать единого кандидата от коммунистов или демократов значит заниматься политической фантастикой. Если коммунисты или демократы опять будут думать над тем, чтобы баллотировать единого кандидата, получится как всегда. А победят те силы, которые превратили нашу страну в заповедник реакции. У нас реакционное правительство, реакционная дума, реакционный донельзя президент. Но у всех деятелей оппозиции одна цель. Это благородная цель восстановления климата свободы в стране, а именно – проведение свободных, неконтролируемых выборов в парламент, в котором партии могли бы конкурировать.
И будет то, что есть. Никакого чуда не произойдёт. Будут коммунисты со своими 25%, будут демократы с 12-14%, 7-8% будем иметь мы, что-то будет иметь "Родина". Наш народ столько помытарили выборами, что он не будет голосовать за авантюристов. У нас мудрый народ. Бояться того, что к власти придёт никому неведомая экстремистская партия и всех повалит и покосит,не приходится. У нас в стране всего около семи процентов крайне правых, которые исповедуют эту идеологию и голосуют за неё: в южных областях (Ставропольский, Краснодарский край), на западе(Псковская область); также много правых в Санкт-Петербурге и области. Это прекрасно, если у нас будет многопартийный парламент, а создание коалиционного правительства сделает всех ответственными за жизнь страны и превратит людей, злобно стиснувших зубы и спихивающих все ошибки на политических конкурентов, в ответственных политиков.
Сегодня для меня важно объединение всех сил оппозиции. Я вообще никого не критикую. После трех лет в тюрьме я взял себе за правило – не заниматься мелочными разборками. Нам нужно сплотиться безо всяких условий с любыми антикремлёвскими силами, которые существуют в России. Поодиночке нам не победить. Наше население идеологически раздроблено, а идеологические архетипы формируются столетиями, поэтому нелепо ожидать, что вся страна или хотя бы достаточная для переизбрания президента её часть вдруг приобретёт идеологическую однородность. Наоборот, сегодня должна появиться фигура, стоящая над схваткой, не включенная в существующую парламентскую политику.
Скажите, какой была бы позиция вашей партии в свободном парламенте?
Сейчас ни в одной стране мира идеология не играет существенной политической роли. Нам нужен добрый и приличный менеджмент, нам нужно правительство, которое действует в интересах студентов, пенсионеров, чеченцев, русских, мусульман, православных, рабочих, бизнесменов – всех, кто живёт на территории нашей страны. У нас традиционно тяжёлое государство, поэтому надо дать больше влияния общественным организациям. Больше власти – гражданам.
Опубликовано также в газете "Объединенный гражданский фронт"
